Шада

У Даши была беда. Беду звали Никитой, и он пил. Что только не делала Даша и по врачам его водила, и кодировала, но все без толку. После очередного «лечения» наступало затишье, счастливая, размеренная жизнь, а затем Никита срывался и уходил в самый настоящий запой.

Первые два дня Никита пил весело, радовался жизни, сносил все упреки и все время улыбался. На третий день какая-то кнопка включалась в мозгу Никиты и он превращался в злобное, раздражительное существо. В этот день Даша не выпускала его из дома, потому что у Никиты было твердое намерение устранить какую-то несправедливость жизни. Сама Даша его не боялась: ни на ее, ни на детей Никита никогда руку не поднимал, правда, мог сказать что-нибудь обидное и накричать.

На четвертый день Никита не пил. Только лежал и смотрел в потолок, совершенно безразличный к жизни. И все время молчал. Ничего не ел, только пил чай. Лишь вечером съедал что-нибудь, а утром непременно шел на работу. Работал он столяром и единственное, почему с работы его не выгоняли было то, что руки у него были золотые.
Затем наступали дни счастья, как их называла Даша. Никита жил тихо, ходил виноватый, стыдился самого себя и работал, работал, работал. А затем начинал мрачнеть, какая-то тоска селилась в его сердце и Даша знала, что скоро Никита запьет.
Сердце-вещун подсказывало Даше, что это случится сегодня вечером, поэтому настроения не было никакого. Тяжело ступая то ли от того, что в каждой руке у нее были увесистые пакеты с продуктами, то ли от тяжести в сердце, она добралась до дома. Открыла дверь и сразу же прошла в кухню, чтобы переложить продукты из пакетов в холодильник и шкафы. Привычная процедура, после нее она отправлялась в зал, ложилась на диван и минуть пять отдыхала, набираясь сил, чтобы потом весь вечер как заведенная хлопотать по дому.

Войдя на кухню, она увидела маленького человечка, который стоял на подоконнике и рассматривал городской пейзаж.
– Нет, никак мне не понять, почему люди в городах живут. Никакого раздолья, да деревьев и вообще зелени маловато. А воздух! Воздух тут ужасный, дышать нечем, – не оборачиваясь к ней проговорил человечек.
– Вы… ты кто? – только и смогла проговорить Даша.
– Дмитрий Степаныч, – ответил человечек, поворачиваясь.
И даже увидела, что на подоконнике стоит добродушный старичок с озорными зелёными глазами.
– Очень приятно! – выдавила из себя Даша. – А кто вы?
– Эх, Даша! – укоризненно покачал головой человечек. – Не узнаешь, а ведь когда ты была маленькая, мы так с тобой дружили.
– Дружили?! – удивилась Даша.
– Ну да! – сказал человечек. – Как только мы с тобой не проказничали. Бывало такой кавардак дома устроим, что все в ужас приходили. Только ты молодец, никогда меня не выдавала, всю вину на себя брала.
– И что же я говорила? – спросила она, пытаясь хоть что-то вспомнить.
– Ты говорила, что это Шада устроила беспорядок в доме. Тебя спрашивали: «А кто такая Шада?». Ты отвечала, что это твое второе я, что ты ее обычно глубоко внутри себя держишь, но иногда с ней не можешь справиться и она вырывается наружу. Тогда уж с ней нет сладу. Такое натворит, что уму непостижимо.
– И мне верили? – спросила Даша.
– Конечно, к психиатору водили, хотели у тебя какую-то болезнь найти, шизофрения называется.
– Нашли?
– Нет.
– Плохо искали, – сказала Даша, – кажется я теперь сама ее нашла.
– Но, но! – нахмурился Дмитрий Степаныч. – Беда с вами взрослыми, как только повзрослеете, так сразу глупеете. Тут все наши беды и начинаются.
– Простите! – сказала она. – Я не хотела вас огорчить.
– Не хотела, а огорчила, – нахмурился человечек.
– Чем же я так вам досадила?
– Веру утратила, – пояснил Дмитрий Степаныч. – Даже боги перестают существовать, если утрачивают всех верующих, а мы обыкновенные домовые, нам еще хуже. Сколько наших перестало из-за вас людей существовать, даже не сосчитать.

Человечек погрустнел, а Даша незаметно для него больно ущипнула себя за руку. Боль она почувствовала, но старичок с подоконника не исчез. Домовой вздохнул и сказал:
– Против правил, конечно, но ради нашей прежней дружбы помогу тебе, Даша.
– Как поможете? – спросила Даша, которая давно уже ни во что не верила, даже в бога и любовь, потому что не смогла Никиту избавить от пагубного влечения к зеленому змию.
Более того, она уже приходила к мысли, что водка сильнее всех на свете и никому с этой силой не справиться.
– Шаду из тебя выпущу, – ответил Дмитрий Степаныч. – Она глубоко внутри тебя сидит, настолько глубоко, что оставила всякую надежду на то, что белый свет увидит. Подойди-ка ко мне и голову наклони.
Даше вовсе не хотелось этого делать, но она встала, подошла к домовому и послушно наклонила голову, рассудив, что если она сошла с ума ей должно быть все равно, что произойдет далее.