«... Не запрещай себе творить,
Пусть иногда выходит криво –
Твои нелепые мотивы
Никто не в силах повторить.
Не обрывай свои цветы,
Пускай растут в приволье диком
Молчаньем, песней или криком
Среди безбрежной пустоты…»
Эризн
Когда-то, в ранней юности, рукоделие мне казалось делом избалованных барышень.
Лекарство от безделья – так я его понимала, и не видела в нем практического смысла. В самом деле, какая польза от вышивки или вязания, если сейчас можно купить восхитительные ткани и кружева, не убивая время на многочасовую возню с иглой или спицами? Да,
вязать мне нравилось, эту склонность я объясняла просто: нет в продаже определенного вида шарфика, свитера, рукавичек, но их так хочется получить. А вещь, тем временем, оставалась недовязом или в готовом виде грустно занимала место на полке. В семье все женщины хорошо шили – я старалась не отставать, быть ближе к ним через общее дело, да и дешевле обходилось одеваться самостоятельно.
Наверно, нужно было опуститься в самую глубину
депрессивных настроений, чтобы оценить всю силу женской магии –
рукоделия, да и творчества в целом. Я чувствовала, что мне необходимо куда-то вложить свои
угасающие силы, где-то, кроме семьи, реализовать собственные возможности. Главная отговорка, препятствующая начинанию –
нет времени. И в самом деле, в то время я даже спала не более 5 часов в сутки, хорошо, если они шли подряд, без перерыва: грудной ребенок, который почти не спал из-за проблем по неврологии, больная и едва ходящая мать, усиливалось непонимание со стороны мужа, подогреваемое «ты женщина, ты – должна». Мне казалось, моя
жизнь зашла в тупик. А руки сами тянулись к закромам разноцветной, манящей пряжи, острых спиц и крючков. Вот оно, блаженство, где
нет времени, нет суеты, и самый сложный вопрос состоит в том, как вывести узор или достичь гладкости. И тишина… Я готова была жертвовать часами сна, чтобы только прикоснуться к ней. Чтобы побыть
наедине с собой.